Только настоящему сюрреалисту могла прийти в голову мысль столкнуть на одном шахматном поле людей-башмаков и людей-гирь, черных и белых. В этом выборе прочитывается аллегория нашей жизни: башмаком мы уверенно ступаем по земле, он помогает нам преодолевать видимые и невидимые препятствия, гири же — наши тяготы, которые надо с честью вынести. повседневная жизнь любого англичанина определялась рядом устойчивых, а подчас и совершенно незыблемых норм, он стал одним из ярких представителей «литературы нонсенса», когда абсурдное подчиняется собственной логике, а чудесное оказывается в сплаве с обыденным. Шутки такого рода – часть национального английского художественного мышления. Как писал Честертон, никто кроме англичан не смог бы создать такую бессмыслицу, однако никто кроме них и не попытался бы отнестись к ней столь серьёзно». Нонсенс был для Кэрролла своеобразным способом вырваться из затхлого мира повседневности, стремлением вернутся в далекое и безоблачное детство. Своих детей у писателя не было, но дети его знакомых не знали лучшего друга, искусного фокусника, забавного выдумщика и удивительного рассказчика.
Извечное противостояние прав и обязанностей, радостей и испытаний, раздирающее душу каждого человека. Каждая из фигур — классический образец сюрреалистического искусства, полный абсурдных сочетаний разнородных форм: округлых, пластичных, текучих, каплевидных, одутловатых. Мы предоставляем игрокам возможность самостоятельно проникнуть в их философскую суть. Это дело настоящих эстетов — увидеть в пешке или короле очертания знакомых образов Танги, Миро, Эрнста, Магритта или даже самого Дали с его растекающимися циферблатами и ведущими самостоятельную жизнь яичницами. Увидеть, соотнести с ролью фигуры на шахматной доске и обнаружить нечто свое в кажущемся бессистемным нагромождении видений. Для человека хорошо образованного, эстетически развитого, игра такими шахматами — особое удовольствие.
